Давид Арахамия – руководитель украинской «дочки» американской компании Template Monster, кавалер ордена «За заслуги» 3 степени, советник министра обороны и один из самых известных украинских волонтеров.
О том, что изменилось в Украине за прошедший год, а также о развитии двух наиболее успешных волонтерских научно-производственных проектов и их планах, Давид Арахамия рассказал в эксклюзивном интервью IGate. Также он поделился секретом успеха, рассказав, как и для чего заводить полезные знакомства в бизнес-среде, и своим видением развития милитаристского потенциала Украины.
– Как IT-рынок изменился за последний год?
– За год, наверное, никак. Вот за два года – если брать с начала войны – была первичная волна паники, очень много людей уехало за границу. Только у нас из николаевского офиса уехало человек 10, а всего в отрасли, по моим оценкам, уехало не менее 1%. Это на самом деле много. Многие компании переносили офисы.
Когда Министерство финансов огласило, что будут изменять налогообложение для IT, снова поднялась волна паники, крупные аутсорсеры рассматривали варианты сокращений. Увеличение налоговой нагрузки убило бы большую часть отрасли.
Интересно, что в это время в Украину приезжали болгарские чиновники, «охотились» на наших специалистов. Они предлагали налоговые льготы, помощь нашим компаниям. Мне даже понравилась такая конкуренция на уровне политический действий. Это было интересно.
– Как политическая обстановка в Украине повлияла на вашу компанию?
– Максимально положительно. Она и раньше не особо влияла, потому что мы работали на внешние рынки и старались не показывать, что мы из Украины. Теперь мы просто не прячемся.
Если говорить серьезно, поскольку мы продуктовая копания и у нас свои клиенты – на нас это не повлияло. Если бы мы были вынуждены искать заказы от заказчиков на внешних рынках и говорить, что мы в Украине, возможно, нам было бы сложнее. Но мы с первых дней были компанией из США.
Определенный дискомфорт нам доставила ситуация, когда мы думали, что Николаев может внезапно стать российским, как это стало с Крымом. Но это скорее, опять же, на уровне внутренних ощущений, а не всей компании.
– Как западные клиенты относятся к тому, что разработчики находятся в стране, где идут военные действия? Как успокаиваете их?
– Мы не рассказываем им о военных действиях. В Израиле такая же ситуация последние несколько десятков лет. И это абсолютно нормально воспринимается всем миром. Мы сами придаем этому больше внимания, чем потенциальные клиенты. Они хотят, чтобы качественно выполнялась работа и соблюдались дедлайны. Если компания выполняет свои обязательства, то им без разницы, где находится ее офис. Ведь есть контракт, ответственность и штрафные санкции за невыполнение условий контракта.
Самое интересное, что Украина уже стала определенным брендом. Не таким крутым, как хотелось бы, но все равно стала. К примеру, если бы в 2002 году, когда мы только начинали, если бы на сайте было написано, что мы из Украины, нас бы никто не купил. Тогда Украина в первую очередь ассоциировалась с смс-мошенничеством, ворованными карточками, хакерством, вирусами и т.п. А сейчас все очень сильно поменялось. Я вполне допускаю, что сейчас лейбл Made with love in Ukraine по примеру Нью-Йоркского MADE with ♥ IN NYC может сделать очень многое для позитивного восприятия страны. У нас очень много проектов, которыми можно гордиться.
– В прошлом году вы открыли офис во Львове и перевезли туда часть сотрудников. Как прошла адаптация?
– В 2012 году, когда мы только приняли это решение, думали, что нужно полностью уезжать из Николаева и перевозить весь штат. Тогда у нас работало около 200 человек. Львов был выбран не только исходя из оптимальности всех составляющих развития компании, но и исходя из личных мотивов. У меня четверо детей. И я хотел, чтобы они получили качественное, достойное образование, при этом не уезжая из страны. Ведь если ребенок уедет за границу и там акклиматизируется, скорее всего назад он уже не вернется. Львовские вузы в последние годы всегда находятся в топ-5 учебных заведений Украины. Плюс у Львова устоявшийся имидж айтишного города, что сыграло свою роль при выборе места для переезда компании.
Самой большой проблемой при переезде стало то, что мы решили сначала перевезти всех работников в принудительном порядке. И у нас не получилось – все стали требовать прибавку к зарплате в среднем около 20-40%, плюс компенсацию съема квартиры. Тогда мы решили изменить политику и пришли к идее открытого офиса. Это, как ни странно, дало весьма неплохие результаты. Съездив во Львов несколько раз, люди начали переезжать по собственному желанию. Так у нас абсолютно органично перебралось во Львовский офис уже около 15 человек.
Кроме Львова, мы открыли R&D-центр и офис разработки в Киеве и начали работать на внутренний рынок Украины. Мы решили, что 50% выручки с продаж по Украине будем направлять на социальные проекты.
– А если о компании – в какую сторону планируете развиваться?
– Мы занимаемся интернационализацией. За этот год вышли на 14 рынков, этому очень сильно помог киевский офис. Раньше, когда мы работали только в Николаеве, мы не могли нанять португальца, бразильца, китайца или испанца для перевода продукта. В Киеве это возможно.
Еще мы планируем развиваться в плане предоставляемых продуктов. Наше основное направление – шаблоны для различных веб-решений. Теперь мы планируем запускать SAAS-решения как конструктор для сайта. Думаю, что в течение полугода покажем первый продукт в этом сегменте.
– Если сравнивать вашу компанию в самом начале ее работы и сейчас – что изменилось наиболее кардинально?
– Больше всего изменилась внутренняя коммуникация. Из-за того, что у нас офисы в разных странах, общение сильно растянуто во времени. Появились и сугубо локальные проблемы. Сейчас у нас офисы в США и в Украине – Львов, Киев, Николаев. Это много. Сложно построить слитый коллектив, когда все так растянуто. Мне очень хочется, чтобы в компании был определенный дух, все были знакомы друг с другом. Это повышает мораль компании, стимулирует к общению и развитию. К сожалению, когда вы растянуты на несколько стран и тем более континентов – это очень непросто.
– Как сейчас обстоит ситуация с Центром Волонтеров? Какие проекты удалось реализовать в этом году?
– В этом году уже очень много успели сделать с нашим проектом peoplesproject.com. Я, скажу честно, сейчас вовлечен в волонтерство куда меньше, чем раньше. Моя основная мотивация была в том, что нужно «тушить, пока горячо». Сейчас ситуация стала намного легче. Я увидел, что многие волонтерские инициативы перешли в статус министерских подразделений и продолжают работу.
Поддерживаем Kyiv Smart City Hub – решили, что помимо военных тем нужны социальные. Мы сотрудничаем со многими волонтерскими фондами, при этом стараемся вносить все же какие-то глобальные, а не ситуативные изменения.
Мы сильно продвинулись по проекту Biotech-реабилитация, когда при помощи клеточных технологий выращиваются кости. Этот проект очень круто развился, уже около 50 человек смогли по этой технологии предотвратить ампутацию, и даже государство обратило внимание на эту инициативу. Они даже дали возможность бойцам самостоятельно выбирать между протезированием и альтернативными методами лечения.
Сейчас мы пытаемся разработать программу, которая могла бы выйти хотя бы на пилотный проект от лица государства. Это дало бы нам возможность напрямую работать с финансированием проекта за средства международных фондов. Но пока наше государство не совсем понимает, как с этим работать, и даже немного боится. Так что наша задача в этом году сделать так, чтобы хотя бы 10 гривен от государства пошло на госпрограмму по Biotech-реабилитации. Это даст нам зеленый свет в работе с международными донорами.
Второй проект – по производству крупных беспилотных летательных аппаратов (компания “Укрспецсистемс”). Сначала это была чисто волонтерская инициатива, теперь ребята стали полноценным предприятием, получили все лицензии и сейчас пытаются выйти на экспорт. Если из этой инициативы родится успешный бизнес – я буду очень рад.
– Продолжаете общаться с президентом?
– Нет, президент занятой человек вообще-то. У нас было эпизодическое общение во времена, когда я плотно сотрудничал с Министерством обороны. А сейчас и поводов особых для этого нет. 
– Как думаете, в чем особенность волонтерского движения в Украине?
– Мне кажется, эта особенность заключается в том, что за счет его резкой и очень яркой активизации в него попали люди всех возрастов и возможностей. Среди украинских волонтеров можно найти как лидеров украинской научной отрасли, так и молодежь, и даже пенсионеров.
Еще мне кажется, что волонтерское движение смогло по-настоящему объединить регионы. Совместная деятельность в принципе сближает, а тут есть еще и определенная идеологическая платформа. Но, к сожалению, нет ничего глобально объединяющего.
– В прошлом интервью IGate, вы говорили, что хотите создать фонд для инвестирования проектов на стыке IT и военной промышленности. Это удалось сделать?
– Ну, я уже говорил про работу с беспилотниками. Есть еще ребята, которые собирают несколько бронемашин, хотят поставить их на вооружение Нацгвардии. Тут я помогал не финансово, а скорее контактами и информацией. У меня есть определенная мечта: пусть даже я не буду бенефициаром, я хотел бы, чтобы в Украине появилась адекватная частная военная отрасль. Это сумасшедший экспортный потенциал. У нас остались заводы «Укроборонпрома», которые, если приватизировать, можно развивать и сделать это прибыльным, крутым бизнесом. Еще мне очень нравится то, что на украинском рынке появились нормальные вакансии для технических инженеров связи. Сейчас такие специалисты могут не просиживать штаны в каком-то государственном НИИ на зарплату в 2 тыс. гривен, а найти себе нормальную рыночную вакансию в несколько тысяч долларов. Это означает, что в дальнейшем кто-то отправит своих детей учиться на инженеров связи, и это подстегнет развитие кадрового потенциал в Украине. И здесь нам также поможет тренд дистанционного образования. 
– Но ведь в таком случае эти специалисты предпочтут уехать работать за границу. И мы снова вернемся к трагедии утечки мозгов из страны.
– Я считаю, что сейчас просто не хватает ролевых моделей, чтобы справиться с этой ситуацией. Есть несколько компаний в топ-3 производителей на мировом уровне, которые полностью локализованы в Украине и выпускают, к примеру, системы связи для военных. На мировом уровне, заметьте. Мы их совсем случайно обнаружили в ходе волонтерской деятельности. Если бы они показали своим примером, что в Украине можно создавать крутой продукт и выйти при этом на мировые рынки, для кого-то это бы послужило стимулом к действию.
Есть Александр Коляда, он сделал на Кикстартере проект по тестированию ДНК. У его компании уже налажен медицинский аутсорсинг, они анализируют ДНК для США. Даже при том, что в этой работе есть определенная оффлайновая составляющая, компания все равно активно развивается.
Я считаю, что нам нужно больше продуктового аутсорсинга как такового, а также увеличивать количество людей, занятых в хайтек-индустрии. Не просто программистов, а работников полноценного производства.
– Вы уже много потратили сил и ресурсов на волонтерство. Что стимулирует вас продолжать и не уходить на «волонтерскую пенсию»?
– Я сейчас взял «волонтеский отпуск». Пенсией это не назовешь, я периодически возвращаюсь на это поприще. Люди называют это «социальным наркотиком» и что-то в этом есть. Драйвит, наверное, возможность влиять на свою собственную реальность. Это как хобби на всю жизнь.
– Как вы относитесь к обыскам в украинских IT-компаниях? Как на это реагируют ваши американские руководители?
– Очень непосредственно отношусь. Приезжаю, общаюсь с теми, кого обыскивают. Потом общаюсь с высшим руководством СБУ, стараюсь решить эту проблему. Нужно всегда разбираться в сути проблемы: почему это происходит и как с этим бороться. Сейчас с СБУ обсуждаем создание специального экспертного совета IT, когда специалисты из IT-отрасли помогут разобраться с тем, кто на самом деле перед нами.
Когда силовики приходят на известные предприятия, которые являются крупными игроками на украинском IT-рынке – это абсурд. Такие компании сами заинтересованы, чтобы их имидж не портили подобные пятна на репутации. Да, кто-то из 2000 тыс. сотрудников может попробовать сделать какую-то гадость. Но его найдет СБ компании и лично передаст в руки правоохранителей.
Мы, IT-сообщество, готовы сами запинать тех, кто неправомерно косит под IT. Я думаю, что у нас получится сотрудничать с правоохранительными органами в этом направлении.
А что до наших американских партнеров – нормально относятся. Сначала была война, теперь обыски. Они уже привыкли. 
– А как это в целом отражается на бизнес-климате в стране?
Несмотря на изменения в стране, бизнес по-прежнему чувствует себя очень незащищенным. На IT это отражается в меньшей степени, у нас и отобрать-то нечего. Можно, конечно, забрать компьютеры на экспертизу, как это любят делать правоохранительные органы – но ничего, мы купим новые. А вот когда у человека забирают завод, станки –все сложнее.
В стране сейчас очень развито чувство несправедливости. Особенно это проявилось, когда началась война. Люди начали гибнуть, гибнуть за страну, за идею. И тут до них доходят новости, что эту идею конкретно так эксплуатируют. Это чувство несправедливости, как мне кажется, станет драйвером больших изменений, так как люди радикализируются из-за всего происходящего.
Я недавно читал отчет, что из 10 опрошенных 4 готовы к каким-либо радикальным действиям. Даже если из них пойдут и начнут действовать только двое, это будет страшно.
– К вам не приходили с обысками?
– Тьфу-тьфу, пока не приходили. И мы будем стараться, чтобы не приходили и дальше, хотя от этого не застрахован никто. Сейчас как раз есть хорошая законодательная инициатива, в которой есть пункт о том, что в судебном постановлении необходимо указывать конкретные номера серверов. Еще одна инициатива – по делегированию подобных изъятий непосредственно через министерство. Это, по моему мнению, уберет почти 50% подобных изъятий.
– Скоро лето, заканчивается учебный год. Есть ли в вашей компании программа стажировки для студентов?
– Ежегодно в николаевском офисе нашей компании мы проводим летнюю практику. Для привлечения участников мы проводим презентации в ВУЗах Николаева для студентов-айтишников. Для филологов мы проводим открытые мастер-классы и клубы. Также проводим презентации специальностей, где рассказываем о специфике работы, обучаем различным методикам работы. Например, недавние заседания были посвящены продажам и клиентской поддержке: «Как продать WEB продукт, будучи гуманитарием от мозга костей», «Как сделать клиента счастливым, секреты обслуживания».
Мы рассматриваем такие программы стажировки студентов как возможность выявить талантливых ребят и дать им возможность построить карьеру в международной компании.
С другой стороны, мне кажется, что в этом году такой бум IT-школ, что студенту нужно быть неимоверно ленивым, чтобы не пройти хотя-бы одного курса. На данный момент я не вижу смысла в каком-то дополнительного стимулировании сверх того, что у нас уже проводится.
– В вашей карьере есть минимум две истории, когда случайное знакомство на улице переросло в тесное профессиональное сотрудничество. Как Вам помогает в этом? Высокий эмоциональный интеллект или нечто другое?
– Мне нравится изучать ролевые модели людей. У меня нет каких-то барьеров для начала знакомств, я лично знаю нескольких миллиардеров. Когда меня спрашивают, как я этого добился – отвечаю «просто написал письмо в Linkedin, предложил познакомиться, встретиться». Встретились, познакомились. У меня никогда не было представления о том, что это какие-то специальные люди. Миллиардер же не родился миллиардером, когда-то он был таким же, как и все. И когда ты к нему относишься как к человеку, это для него разрыв шаблона, который вызывает желание пообщаться.
Еще я считаю, что не бывает бесполезных контактов. Есть малополезные контакты. Я могу пойти на абсолютно любые мероприятия: на эзотерические курсы, на какие-то курсы астрологов. Мне это объективно не нужно, но пока у меня хватает оперативной памяти, я все это туда складываю. А вдруг мы через лет 5-10 будем делать сайты для эзотерических сообществ?
В мои студенческие годы была очень популярная газета «Бизнес» в которой был рубрика «Бизнес под ключ», и я зачитывал ее до дыр. Там подробно расписывались варианты организации бизнес-идей, и мне всегда это нравилось. Я считаю, что из параллельного бизнеса всегда можно взять несколько идей себе в копилку, мне это очень помогает в жизни.
– Какие цели поставили для себя на этот год?
– Я никогда не ставлю себе таких целей, чтобы не расстраиваться, если не успею их достигнуть. Мне нравится ставить не цели, а задачи. Я полтора года очень много волонтерил – так что сейчас с головой ушел в работу. Мне это нравится, я получаю от этого определенное наслаждение. У нас много новых людей пришло за этот период, со всеми нужно пообщаться, познакомиться.
Читаю очень много, в основном это профессиональные блоги. Есть огромный список книг, которые я должен прочитать, но он вообще не движется. Я внезапно осознал, что за последние 10 лет не прочел ни одной книги для души, не связанной с бизнесом. И это плохо. Должна быть какая-то отдушина.
